Мир на троих

[Shadzie]

Автор: Shadzie-kun
Фэндом: Katekyo Hitman Reborn
Персонажи: Хибари Кея/Гокудера Хаято\Рокудо Мукуро
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Драма, Hurt/comfort, AU, Songfic, Эксперимент, ER (Established Relationship)
Предупреждения: Групповой секс
Размер: Мини
Статус: закончен
Описание:
Ему плевать на разрушающийся мир, в котором они заперты, как в клетке – у них есть свой. Маленький и странный, где живут только они втроем.
Посвящение:
Бро, который несколько месяцев ждал этот фик
Публикация на других ресурсах:
С разрешения автора
Примечания автора:
Написано по мотивам песни Нервы - День-ночь. Сюжет песни соблюден не полностью.
Действия происходят перед началом TYL-арки
Групповушку пишу в первый раз, так что могут быть фейлы в некоторых местах. А еще мне кажется, что я разучился писать НЦу .___.

Прошло десять лет. Десять чертовых лет, которые изменили многое. Хранители Вонголы теперь уже не те подростки, какими были раньше: амбициозные, порывистые. Время многое меняет. Теперь они поняли, что мир мафии не такой, каким они видели его раньше. Честные поединки один на один, геройства и верные друзья, всегда приходящие на помощь. Все иначе. Друзья могли предать, геройства никто бы не оценил, а в одном из таких вот «честных поединков» запросто могли вонзить нож в спину или пустить пулю в лоб. И не ту пулю, которая давала особые способности, а самую что ни на есть настоящую. Так умер Савада Тсунаеши. Все знали, кто убийца. Бьякуран Джессо – хитрый и беспощадный босс семьи Мельфиоре, желающий заполучить полный набор Тринисетте и стать единственным правителем этого мира. Правда Савада успел оставить ему предсмертный подарок. Кольца Вонголы были уничтожены. Мир, потерявший часть своей опоры, начал медленно разрушаться. В первую очередь это почувствовали носители пламени.
- Чем только думал Савада? – ворчит Хибари, стряхивая с пальца обломки использованного кольца Облака. Жалкая замена настоящей семейной реликвии не может выдержать всей мощи его пламени. Кее крайне неудобно такое положение дел. Это кольцо было предпоследним, а противник все так же продолжает наступать.
Оружие сражающегося неподалеку Гокудеры полыхает красным, но видно, что тот уже почти не контролирует свое пламя. Ему не повезло больше всех в сложившихся обстоятельствах – разрушающая способность Урагана только ухудшает состояние Хаято при использовании в бою. Если бы не другие виды пламени, он бы уже давно подох. А так он хотя бы на ногах держится, пусть и не так твердо, как раньше.
Слабак, - думает Хибари. – Надо было оставить его на базе и идти одному.
Облачный еж вырывается из коробочки вместе со сгустком фиолетового пламени, врезаясь в ряды противника. Обычные рядовые солдаты не самого высокого ранга. Кее кажется, что его недооценили, и он атакует с удвоенной силой. Сразу начинает кружиться голова – даже он не способен полностью привыкнуть к отдаче после использования пламени. Ролл неумолимо уничтожает нападающих, неподалеку слышатся ругательства Гокудеры и выстрелы, а Хибари хочется, чтобы все поскорей закончилось. Никто не имеет права останавливать его на пути к цели. Особенно тогда, когда до нее пара километров.
Громада Вендикаре виднеется уже издалека. Враг повержен, все тело ломит от напора еще не успокоившегося пламени, а машина безвозвратно сломана. Гокудера сидит у ее покореженного корпуса, навалившись на него. Коробочки с его системой мгновенной смены вооружения разбросаны по земле рядом, а сам Хаято, казалось бы, даже не дышит. Хибари хмурится. До тюрьмы два километра, его спутник в ужасном состоянии, а транспортных средств больше нет. С самого начала было ясно, что тех солдат отправили не для того, чтобы уничтожить хранителей Вонголы, а чтобы вывести из строя и не позволить достичь цели. Ну уж нет, думает Кея и подходит к полубессознательному Гокудере.
- Поднимайся, и пойдем дальше, - приказывает он, возвышаясь над ним.
Хаято еле разлепляет слезящиеся глаза, судорожно и хрипло втягивает воздух.
- Иди один. – Разговор дается ему с трудом. – Я потратил слишком много пламени, вряд ли я смогу сейчас куда-то идти.
- Хочешь сказать, что вот так просто сдашься? – Хибари вздергивает Гокудеру за ворот, злобно щурится, глядя в его глаза. – Мы слишком долго ждали этого, чтобы все сейчас бросить. Вспомни, что велел Савада перед смертью.
- Что-то ты разговорился, - невесело усмехается тот, и Кее хочется его ударить.
Вместо этого он просто разжимает руку, позволяя Хаято вновь осесть на землю. Смотреть, во что превратился когда-то сильный хранитель Урагана, правая рука босса когда-то самой влиятельной мафиозной семьи, неприятно. Хибари поворачивается к нему спиной, лишь бы не видеть чужой слабости.
- Я помню, что приказал Десятый, - вновь заговорил Гокудера. Сзади послышался шорох гравия обочины. – И я не сдался.
Кея обернулся, глядя на еле стоящего на ногах Хаято, и ему сразу как-то легче становится.
Неизвестно, сколько времени они прошли по пустынной дороге. Хибари просто не интересно это. Почти половину пути он протащил Гокудеру на себе. Потом ему стало легче, и он пошел сам, изредка останавливаясь и хватаясь за плечо спутника, когда чувствовал, что вот-вот потеряет сознание. Кея терпеливо ждал, поддерживая Хаято обеими руками за локти или прижимая к себе.
До Вендикаре они доходят уже поздним вечером. Хибари предъявляет суровым стражам тюрьмы листок с печатью пламени Савады Тсунаеши – слабым, вот-вот грозящим потухнуть, но еще держащимся.
Странно, - думает он, - хозяин давно умер, а пламя все еще горит.
Фигуры в плащах кивают, подтверждая подлинность печати, и огонек наконец-то затухает – последняя воля хозяина исполнилась. Их ведут по бесконечным каменным коридорам. Хаято уже почти полностью оправился и теперь идет уверенней. Их цель на одном из последних уровней, и чем ближе они к ней, тем ясней Хибари чувствует волнение своего спутника. И сам старается сохранять спокойствие. Настроение Гокудеры зачастую бывает настолько заразительным, что сам чувствуешь то же самое.
На нижнем уровне влажно и холодно. И темно. Единственным источником света являются многочисленные сосуды, в которых содержат особо опасных преступников. Но нужного среди них нет. Его держат отдельно от всех – так безопасней.
- Я ждал вас, - раздается в небольшой комнатке знакомый голос, отражаясь от стен и высокого потолка, когда хранители заходят внутрь.
В голубоватой подсветке огромной колбы лицо Мукуро кажется совершенно белым, его очертания подрагивали в окружающей его жидкости, его тонкие губы привычно растянуты в улыбке.
Хоть что-то не изменилось, - хмыкает про себя Хибари и шагает ближе к колбе, проводит ладонью по холодному стеклу напротив лица Рокудо.
Стоящий чуть поодаль Хаято завороженно смотрит на обоих, в том странном свете его широко распахнутые глаза кажутся еще более яркими, чем обычно. А потом Хибари бьет тонфа по стеклу сосуда, заставляя исчезнуть то зачарованное состояние. Сквозь трещины сочится вода, а потом на них обрушивается волна, прорвавшаяся сквозь сломанное стекло. Гокудера матерится, с него потоками течет вода. Хибари не обращает внимания ни на спутника, ни на промокший до нитки костюм, он подхватывает почти что ничего не весящее тело иллюзиониста.
- Заткнись, - бросает он негодующему Хаято. – Уходим отсюда.
Тот слушается, но всю дорогу обратно что-то бурчит себе под нос. Быстро же он пришел в себя. Мукуро же молчит. Уснул, решает Кея, прислушиваясь к еле слышному дыханию Рокудо. На выходе их никто не останавливает. Оно и понятно – сегодняшнее задание было одобрено боссом Вонголы и самими Вендиче.
Ночью на улице холодно, а ближайший город далеко. Хибари уже было пожалел, что вот так вот разбил колбу, где держали Мукуро, а не воспользовался пультом управления, но потом опомнился. Он давно хотел так сделать.
- Куда мы теперь? – Хаято ежится, плотнее запахивая промокший насквозь пиджак. Он переводит взгляд то на Кею, то на Мукуро на его руках.
- До города. – Хибари смотрит вперед на дорогу к подножью холма, на котором стоит Вендикаре.
Гокудера вздыхает, потирая ладонью лицо.
- Хоть ты и выглядишь самым адекватным среди нас, мне порой кажется, что ты уже давным-давно сошел с ума, - с какой-то обреченностью говорит он и смотрит на него усталым взглядом.
Кея молчит, ему самому порой кажется, что у него не все в порядке с мозгами.
- Ладно, до города, так до города, - вновь вздыхает Гокудера. – Не здесь же нам ночевать.
Спустились они быстро. Или же это время сошло с ума вместе с ними? Мукуро к этому моменту наконец-то приходит в себя. Он слабо улыбается, не в силах изменить своей привычке, смотрит на своих спутников сквозь ресницы.
- Рад вас видеть, - еле слышно говорит он, цепляясь тонкими пальцами за все еще влажный пиджак Кеи. Он уже не помнит, когда в последний раз касался их обоих, находясь в собственном теле. Мукуро хочется вновь ощутить это, но он еще слаб, руки его почти не слушаются.
Они не отвечают, но Рокудо знает, что они тоже рады, просто не привыкли говорить о подобном. За все эти годы он запомнил это и научился понимать их истинные чувства. Рядом с Хибари тепло, пусть тот не до конца еще высох. Мукуро еще сложно держать свое тело в сознании, его снова клонит в сон.
В городе тихо. Оно и понятно – мало кто будет бродить по улицам в такое позднее время. Конечно же, три хранителя как всегда были исключением.
- Уже поздно, - прорывается сквозь сонную пелену голос Хаято, и Рокудо приоткрывает глаза. Гокудера, растрепанный и уставший, щурится, глядя на наручные часы. – Вряд ли мы найдем место, где можно переночевать.
- «Придется спать на лавочке в ближайшем парке», – мысленно усмехается Мукуро. Говорить ему сложно, но он знает, что его слова услышали.
Ни на какой лавочке они не ночевали. Благодаря стараниям Хибари, в первом же отеле им выделили номер. Мукуро был осторожно уложен на широкую гостиничную кровать. Справа к нему прижался теплый, но при этом постоянно мерзнущий Хаято, утыкаясь носом куда-то в плечо. С другой стороны улегся Кея, притягивая их обоих ближе к себе. Кто бы мог подумать, что эти трое когда-то испытывали друг к другу неприязнь? Время меняет.
Проходит неделя. Мукуро поправляется на удивление быстро. Он уже может присутствовать на собраниях семьи. Хаято с какой-то грустью смотрит, как он садится на место, где когда-то сидела Хром. Бедная девушка погибла одной из первых. Ее и без того слабый организм разрушался под действием пламени Тумана. И помочь никто не мог.
На базе находиться было просто невозможно – такая там была гнетущая атмосфера. Но Гокудера терпел, периодически собирал всех в общем зале, чтобы обсудить положение дел, старался не обращать внимания на кислые рожи хранителей.
- Мы скоро не сможем сдерживать свое пламя, - сообщает он, обводя присутствующих взглядом. Все, как и обычно – уныло и напрягающе. Хотя Хаято сам не видит повода радоваться.
- Это уже давно известно, - вяло отзывается Ламбо. Двигается он с трудом – его тело будто закостенело от действия атрибута Грозы. Раньше если бы он прервал Гокудеру, тот бы немедленно ему накостылял, но сейчас не было смысла. Это уже не тот Ламбо, каким его Хаято знал десять лет назад. Да и действительно все уже знают или чувствуют, что что-то не так с их организмом.
- Тогда нужно что-то делать, или мы все подохнем. – Хаято все же не нравится такое отношение. Должен же быть какой-то выход. Не могут же они вот так просто сдаться и умереть.
- Был бы здесь Тсуна, он бы что-нибудь придумал. – Рядом вздыхает Ямамото. На его лице нет его привычной улыбки. Общее горе вместе с действием пламени Дождя смогли подавить даже оптимизм такого человека, как он.
В зале повисло молчание, и в тишине послышался тихий всхлип. Савада Кеко, в девичестве Сасагава, утыкается носом в грудь своего брата, сидящего рядом, ее плечи подрагивают от беззвучных рыданий. Она до сих пор не может успокоиться. Гокудера думает, что зря разрешил ей присутствовать на собраниях. Еще чуть-чуть, и она сломается, не вытерпит боли от потери любимого человека.
- Оставьте все, как есть, - вдруг слышится негромкий спокойный голос. Хибари редко принимает участие в обсуждениях. Хаято оборачивается к нему.
- Оставить? – возмущается он. Гокудера не может поверить своим ушам. Кея, который презирает тех, кто сдается, предлагает отступиться. – Ты предлагаешь нам сдаться?
- Успокойся, - говорит ему Хибари и поднимается со своего места. – Все свободны.
Спорить с Кеей ни у кого желания не возникло. Первыми ушли брат с сестрой, за ними с трудом плелся Ламбо, Ямамото задержался у дверей, бросив последний взгляд на остальных, и ушел следом. Мукуро же встал со стула и подошел к оставшимся хранителям.
- Я не предлагаю нам сдаться. – Хибари смотрит на Хаято, смотрит прямо в глаза, не отпуская его взгляда. – Нужно просто подождать.
- Но ждать нельзя! – вскрикивает Гокудера, совершенно не понимая мотивов хранителя Облака. – Скоро станет уже поздно! Ты только посмотри на остальных – разве они похожи на прежних хранителей Вонголы?
Хаято совсем запутался, он не понимает, что от него хотят, что ему надо делать. Ему хочется банально разрыдаться, как ребенку. Такое желание пугает. Сзади к нему подходит Мукуро, его прохладные тонкие руки обвивают талию Гокудеру. Рокудо утыкается носом в его затылок.
- Успокойся, Хаято, - шепчет он, и Гокудера чувствует его теплое дыхание.
- У Савады был план – нужно только подождать, - говорит Кея, подходя ближе к парочке и проводя ладонью по щеке Хаято.
- Тогда почему я о нем не знаю? – спрашивает Гокудера уже более спокойно, глядя Хибари в глаза. Тот обводит пальцами контур его лица, убирая со лба растрепавшуюся челку, а Мукуро еще крепче обнимает его.
- Об этом знаю только я и еще один человек. – Кея пристально смотрит в глаза Хаято. – Ты узнаешь ответы на все вопросы, когда придет время.
- Иногда мне кажется, что я просто не доживу до этого момента, - шепчет Гокудера и отводит взгляд, тяжело вздыхая. Хибари проводит рукой по его волосам и обнимает их с Мукуро.
- Совсем скоро. Мы все должны выжить.

Многие союзники, которые знали их почти что с самого начала, удивляются, как такие разные люди так тесно общаются. Ладно Хибари и Мукуро – они всегда держались подальше от семьи, сами себе на уме, хладнокровные и безжалостные к своим врагам. Но что делает с ними Хаято?
Раньше за такое Гокудера бы заткнул глотки тех, кто посмел его обсуждать, а теперь ему совершенно безразлично. Пусть говорят, что хотят. Он уже успел многое повидать за свои двадцать четыре года. Хаято ждал признания в семье, в мире мафии, а главное – признание босса, лез их кожи вон, чтобы его добиться. Но все тщетно – Вонгола теперь на грани развала.
В этом-то они и похожи. Мукуро – опасный преступник, которого многие боятся и поэтому презирают, Хибари, которому не нужно признание, и Хаято, который его получил и тут же потерял. Вот и причина. Только Гокудера не имел никакого желания объяснять это тем идиотам, которые только и умеют, что обсуждать других.

После освобождения из Вендикаре Мукуро каждую ночь снятся кошмары. Противные, липкие, они так и норовят затянуть сознание в пучину отчаянья и страха. Ему снится детство, эксперименты Эстранео, ужасы и боль путей перерождения. Такого раньше никогда не было. Видимо и он начинает потихоньку сходить с ума в разрушающемся мире. Он больше не может контролировать иллюзии во время сна. Все его кошмары становятся материальными, пламя Тумана стелется по полу, принимая жуткие формы, которые отбрасывают свои тени на стены и предметы. В такие моменты с ним рядом всегда находятся Хибари с Гокудерой. Сильные руки Кеи удерживают метающееся тело Рокудо, не позволяя ему нанести вред себе и окружающим. Тонкие пальцы Хаято убирают со лба темно-синие волосы, слипшиеся от пота. Он гладит Мукуро по голове, шепча что-то успокаивающее и целуя его лицо. И Рокудо действительно вскоре успокаивается, обмякает в хватке Хибари и засыпает тревожным сном.
- Я больше так не могу… - признается он в одну из таких ночей. Его дыхание прерывисто, а сердце колотится так сильно, что вот-вот, и оно вырвется из клетки ребер. Рокудо облизывает пересохшие обкусанные губы. – Хочу забыться.
Они все понимают, что не только Хаято не повезло с атрибутом. Но если его Ураган разрушает тело, то Туман Мукуро разрушает разум. Но им нужно продержаться, вытерпеть все эти муки, чтобы вернуть все на свои места. Они должны друг другу помочь, ведь они одни из самых сильных хранителей, они не могут сдаться.
Грубый обычно Гокудера наедине становится ласковым. Он целует лицо и шею Мукуро, ластится, когда тот перебирает его волосы, жмется всем телом. Рокудо нравится такой Хаято, он млеет от прикосновений тонких пальцев, глухо стонет, когда на его члене смыкаются пальцы Хибари. Резкие движения его руки контрастируют с легкими ласками Гокудеры. Мукуро выгибается, непроизвольно шире разводя колени, втягивая сквозь зубы воздух, подается бедрами вперед, чтобы только продлить те сводящие с ума прикосновения жесткой руки Кеи. Рядом Хаято прижимается как можно теснее, потирается пахом о бедро иллюзиониста, и Рокудо чувствует его возбуждение, покусывает мочку уха, тихонько постанывая. Мукуро гладит его бок и бедро, плавясь в ощущениях, которые ему дарят эти двое. Хибари наклоняется к нему, целует грубо и жадно. Вот кто точно не изменился. Рокудо отвечает, прикрывая глаза и запуская свободную руку в короткие черные волосы, притягивая как можно ближе. Его искусанные губы уже болят, а воздуха не хватает, но ему мало, ему хочется еще. Мукуро недовольно стонет сквозь поцелуй, когда с его члена исчезает рука, а сам Кея отстраняется, но его место занимает Хаято. Он обводит языком покрасневшую головку, а потом обхватывает ее губами. И Мукуро готов кончить. Но он не может себе позволить этого, не сейчас, ему хочется как можно дольше насладиться обоими хранителями. Гокудера берет член Рокудо в рот полностью, старательно сосет, водит языком по набухшим венкам и стонет, будто это ему отсасывают. Его отросшие пепельные волосы щекочут кожу, когда тот наклоняется совсем низко, берет совсем глубоко, почти до самого основания. Мукуро гладит Хаято по голове, массирует затылок, а он выгибается под ласками, словно кошка, старательно вылизывая член иллюзиониста.
Рокудо вздрагивает и открывает глаза, когда на его живот падает что-то маленькое. Рядом усаживается Хибари, держа в руках тюбик со смазкой. Он жадно смотрит то на Мукуро, то на увлекшегося Хаято. Иллюзионист чувствует, что Кея еле себя сдерживает. Когда он вводит смазанные любрикантом пальцы в анус Гокудеры, тот жмурится, прогибается в пояснице, стонет, так и не выпуская изо рта член Мукуро. Рокудо не видит того, как пальцы Кеи скользят в теле Хаято, но от одного представления он готов кончить. Он слышит хлюпанье смазки, тяжелое возбужденное дыхание Хибари, чувствует восхитительную влажность рта Гокудеры, и от всех этих ощущений у него кружится голова.
Кея гладит Хаято по волосам, их с Мукуро пальцы сталкиваются, переплетаются на миг, а потом Хибари осторожно приподнимает голову Гокудеры, заставляя оторваться от своего занятия. Тот мотает головой и тихонько хнычет. Кея наклоняется, что-то шепчет ему на ухо – Мукуро не слышит, что именно, ему все равно. А потом его члена касается влажная и прохладная от смазки рука Хибари, посылая по телу приятную дрожь. Тот гладит его плоть, его ладонь приятно скользит по члену. Мукуро подается бедрами вперед, толкается в сжатый кулак, стонет, жмуря глаза.
А потом Кея прекращает ласкать обоих, подхватывает Хаято под мышки и усаживает на бедра Рокудо. Гокудера сам приподнимается и направляет рукой член Мукуро в себя, полностью насаживаясь на него. Внутри Хаято горячо, тесно и влажно. Рокудо готов кричать от удовольствия, но только хрипло стонет, когда тот начинает медленно двигаться. Мукуро жадно смотрит на Гокудеру, на его лицо со страдальчески сведенными бровями и чуть приоткрытым ртом. Тот постоянно облизывает покрасневшие губы, жмурит глаза и стонет, насаживаясь на плоть Рокудо. Он гладит грудь Хаято, задевает пальцами соски, заставляя его прогнуться.
Рядом дрочит Хибари. Мукуро не может оторвать взгляд от такого зрелища. Их глаза встречаются, и Рокудо словно током прошибает. Он хрипло выдыхает, разглядывая заостренные черты лица, красивую фигуру Кеи, его ровный достаточно большой для японца член.
- Иди сюда... – Не выдерживает Мукуро, притягивает к себе Хаято, укладывая его на свою грудь.
Хибари фыркает, но слушается, подползает ближе, проводит пальцами по покрасневшему анусу Гокудеры и члену Рокудо, а потом вводит поверх плоти Мукуро палец. Хаято вскрикивает, дергается, иллюзионист шепчет что-то успокаивающее ему на ухо. А потом Мукуро чувствует член Кеи, проникающий в тело Гокудеры и трущийся об его собственный. Хаято кричит, из его зажмуренных глаз невольно потекли слезы. Слишком давно у них не было подобного. Сразу две пары рук гладят тело Гокудеры, ласкают, успокаивают. Тот всхлипывает, утыкается носом в основание шеи Мукуро и шепчет:
- Все хорошо, я потерплю…
Мукуро почти и не надо двигаться. Он чувствует резкие толчки Кеи, чувствует, как их члены трутся друг о друга, как Хаято напрягается, сжимаясь и заставляя обоих хранителей стонать от удовольствия. Гокудера стискивает плечи Мукуро, движения Хибари заставляют его по инерции скользить грудью по груди иллюзиониста, от каждого толчка он охает, закусывая нижнюю губу и жмуря глаза. Рокудо чувствует, как член Хаято трется о его живот, зажатый между телами. Он видит, как Кея целует шею и плечи Гокудеры, оставляет засосы и следы от укусов. Мукуро протягивает руку и наклоняет голову Хибари к себе, ловит его губы поцелуем. Тот отвечает жарко и жадно, и Рокудо больше не может терпеть. Он стонет в рот Кеи и кончает, сжимая пряди на его затылке. Сквозь пелену оргазма он слышит, как вскрикивает Хаято, хрипло выдыхает Кея. Ему сейчас хорошо, как никогда. Ему плевать на разрушающийся мир, в котором они заперты, как в клетке – у них есть свой. Маленький и странный, где живут только они втроем.

@музыка: Нервы - День Ночь

@темы: Рокудо Мукуро, Гокудера Хаято, Хибари Кея, 185969, Katekyo Hitman Reborn, fanfiction